Парни загоготали и принялись пуще выкрикивать свои пФсни. Съ присвистомъ, гвалтомъ и топотомъ ввалилась наша толпа въЪ избу, изъ которой слышалось пронзительно-визгливое бабье пЪнье. Уже безъ насъ тамъ было много народу, и съ нашимъ приходомъ стало и тЪсно, и жарко. Комната съ низкимъ потолкомъ была вся обклеена «газетинами», по стФнамъ на лавкахъ сидЪли дЪвушки въ ситцевыхъ, туго натянутыхъЪ кофточкахъ, съ прялками въ рукахъ и пронзительно пЪли пЪсни. ВозлЪ нЪкоторыхъ сидЪли парни, обхвативъ за пышную талю руками, и что-то нашептывали на ухо, отчего ихъ собесЪдницы фыркали, закрывая ротъ рукой. Увидавъ среди пришедшихъ новое лицо, онЪ, окончивЪ куплетъ, запЪли: Чужаки вы чужаки, У васъ зелены кушаки; Хоть вы и въ поднаддевочкЪ, У насъ форсисты дЪвочки.