«Былое и думы» дают нам выразительный пример перерастания живых впечатлений в художественный образ. Мы имеем в виду блестящий портрет Александра Алексеевича Яковлева (1762—1825), дяди Герцена, отца Н.А. Захарьиной — будущей его жены, и описание московского дома и усадьбы в Перхушкове. «Он был человек даровитый от природы и всю свою жизнь делал нелепости, доходившие часто до преступлений». Образованный «на французский манер», очень начитанный, он «проводил время в разврате и праздной пустоте», ни дипломатический круг, в который он входил одно время по службе, ни обер-прокурорство в Синоде «не могли укротить необузданный характер его». Он был вынужден выйти в отставку, «уехал в свое тамбовское имение; там мужики чуть не убили его за волокитство и свирепости». В своем московском доме он завел богатую библиотеку и «целую крепостную сераль», «притеснял свою дворню и разорял мужиков». «Братья и сестры его боялись и не имели с ним никаких сношений, наши люди обходили его дом, чтоб не встретиться с ним, и бледнели при его виде; женщины страшились его наглых преследований, дворовые служили молебны, чтоб не достаться ему»*. Уже после смерти дяди мальчик Герцен, подружившись с его сыном, посещал дом на Тверской. В «Былом и думах» этот дом описан в стилистическом ключе готического романа: почерневшие канделябры, антикварная мебель и раритеты, якобы принадлежавшие то Петру 1, то Станиславу Лещинскому, заполняли нетопленые и неосвещенные залы; слуга со свечой вел мальчика через эти залы, где «густые слои пыли покрывали рогатые и курьезные вещи, отражавшиеся и двигавшиеся вместе со свечой в вычурных зеркалах»; в конце анфилады комнат была завешанная ковром дверь в кабинет хозяина — комнату, где родился Герцен и «где совершались за несколько лет страшные, вопиющие дела»?”. Последнее замечание уже открывает пути к осмыслению хронотопического значения описания. Почти те же краски употребляет Герцен при описании «запущенного барского дома» в Перхушкове: «В доме покоробленные полы и ступени лестницы качались, шаги и звуки раздавались резко, стены вторили им будто с удивлением. Старинная мебель из кунсткамеры прежнего владельца доживала свой век в этой ссылке...»*% Этот дом в другом месте своих мемуаров Герцен прямо называет «радклифским замком»”.