Уже в конце апреля на всех дорогах, ведущих в Москву, были выставлены заставы. Особенно строго следили на заставах, поставленных на Можайской дороге, ведущей из Москвы в Смоленск, осаждаемый в это время русскими войсками под предводительством царя. Не допустить заразу в русскую действующую армию стало первой заботой властей, очевидно, уже хорошо понимавших последствия повальных болезней в войсках. Для ямщиков, возивших гонцов к царю из Москвы и возвращавшихся в свои города, где не было морового поветрия, организовали трехнедельный карантин на заставах. Не менее строго следили за дорогами, которые вели в Калязин монастырь, тде жили царица и царевич. Меры по их спасению от мора хватали через край. Когда они решили ехать навстречу царю в Вязьму, царица приказала заказать суда для себя и двора в таких слободах, где не было морового поветрия, а готовые суда доставили в монастырь, везя по Волге ночью и не приставая к «заповетренным» местам. Осторожность доходила до крайностей. Когда через дорогу, ведущую в Калязин монастырь, через которую вообще было запрещено иеревозить мертвые тела, по недосмотру было перевезено тело умериисей от морового поветрия дворянки Гавреневой, то приказано было „свезти на это место дороги 10 саженей дров, а по сторонам дороги сложить еще по 10 саженей дров и сжечь. Оставшуюся золу вывезти, а и далека привести свежей земли для засыпки дороги». К приезду царицы “ Новгород, который вообще не затронула эпидемия, из него «в шею иыперли» всех лиц, которые приехали туда во время мора из Москвы.