Осенью 1770 года было сильное оспенное пов®тр!е; оспы тогда не ум®ли еще прививать и ждали, чтобы пришла натуральная. Потому въ то время много мерло дФтей, и вообще въ мое время было больше рябыхъ, чёмъ теперь. Бабушки въ живыхъ уже не было, и Лиза, которая была у нея, находилась уже дома; ей было лЪтъ пять, а мн® всего полтора года. Батюшка старшую Елизавету въ особенноети мюбилъ: говорятъ, она быда красоты неописанной. Об% мы заболЪли оспой въ одинъ день, и хотя у сестры болФзнь была не такъ сильна, какъ у меня, но она, не вынесла, и скончалась. Батюшка быль, товорятъ, неутВшенъ и сильно плакалъ. Пришелъ въ вашу дътекую, стойтъь и смотрить на сестру; въ то время приходитъь гробовщикъЪ снимать м®рку для гробика. Батюшк® было очень горько, что онъ лишился любимой дочери. Видя, что и я еле жива, говорить гробовщику: «что тутъь еще ходить, сними мФрку и съ этой: пожалуй, и до утра не доживетъ». Итакъ, съ об$ихъ насъ сняли мФрки и приготовили тробиви. Сестру схоронили тогда же, а я оправилась, живу съ т®хъ поръ еще девяносто дЪтъ, и хотя все лицо мое было покрыто какъ корой, а остались на лиц® только дв® маленью1я язвинки на лбу.