Черничный дедка

Книга шведской писательницы и художницы Эльзы Бесков, «Peter in Blueberry Land» вышла в 1901 году. Русский перевод сделал Дядя Якъ в 1903 году. В переводе мы можем видеть характерный юмор, который отразится в последующих книгах переводчика, например, в «Морщинках смеха» (1912).

Любимый многими библиофилами «Черничный дедка» — это классическая история о трансгрессии под руководством опытного наставника. Черничный дедка — воплощенное божество леса, мудрое существо, дающее избранным плоды с древа познания юности. Подчиняясь строго сегрегационной модели сакрального общества, Черничный Дедка повелевает душами юных детей-черничек, а Клюквенная бабка следит за девочками-клюковками. Такое разделение — ключевое правило всех инициатических обществ, в ритуалах которого раскрываются тайны мироздания.

Фигура небольшого существа, повелевающего тайнами природы, очень характерна для русской культуры. Неслучайно в заголовок книги вместо имени главного героя, как это происходит в оригинальном издании, в русском переводе вынесен именно черничный дед. Несмотря на исключительно позитивную роль, «Дедки» русской культуры всегда связаны с культом смерти, загробным миром и всевозможными магическими ритуалами.

В первую очередь, Дедка находит свою аналогию в образе лешего, т.е. лесного деда. Деды, в свою очередь, могут быть боровыми и болотными. Все они духи места — персонажи низшей демонологии, охраняющие свои владения от нежданных гостей, разыгрывающие, а зачастую и убивающие. Именно образ магического деда, чья природа выдает себя с головой, использовал Александр Роу в своем великом фильме «Морозко».

Несмотря на то, что книга была написана шведской писательницей, повествование очень удачно перекликается с канонами русской культуры. Так, позвольте спросить, кто главный герой? Мальчик-путешественник, отправляющийся в царство Черничкого дедки и Клюквенной бабки — сам дед! Вспомним, что некрещеных детей на Руси хоронили в пограничных местах мира живых и мира мертвых — на меже, у границы леса, под порогом избы и под печью. Именно похороненные под печью некрещеные дети и становились домовыми — духами, оберегающими очаг и хранящими род. Умершие десятилетия назад, они оставались детьми, но по странному парадоксу времени в то же время они были ветхими стариками-хранителями.

Аналогичная история чрезвычайно точно отрефлексирована Ильей Масодовым в рассказе про синие нитки. Персонаж, который не может избежать инициации, берет ягоду и сам становится дедом — таков закон.