«Божьи коровки»

Алла Трубникова — автор двух книг, представляющих собой смесь гонзо-журналистики и стиля журнала «Крокодил». В первой — «С крестом на шее» (1963) журналистка под видом верующей отправилась в монастырь, во второй — «Короли» снимают табель» (1965) Трубникова под видом тунеядки отправилась на место поселения тунеядцев.

Сегодня мы обратимся к более раннему творчеству журналистки — статье, напечатанной в 6 номере «Крокодила» за 1961 год. Статья посвящена творческой командировке в Брянск и описывает разгульную жизнь стиляг, которые, ко всему прочему, являются детьми влиятельных жителей города. 

Читая карикатурные описания развлечений и оргий «божьих коровок», мы могли бы усомниться в их образе, но здесь уместно было бы процитировать отрывок из статьи Глеба Ципурского, которая дополняет образ советских модников-декадентов в плане их совместных аудиофильских развлечений.

Помимо того, что молодежь слушала рок-н-ролл, она также под него танцевала. «Низкопоклонство перед западом», выражавшееся в этом занятии в глазах государства, усугублялось связью с «неуместными» сексуальными отношениями. Например, в донесении комсомольской организации города Орска от 1962 года, основанном на милицейском расследовании, описываются «оргии», в которых участвовали молодые рабочие, учителя и студенты. Обвиняли в участии в «групповом разврате»: они собирались на частных квартирах и «танцевали рок-н-ролл обнаженными». Группа пользовалась такой популярностью, что в вечеринках участвовали порядка 100 человек, а «слава» о ней распространялась по соседним районам, среди «морально разложившихся» жителей крупных городов (в том числе Свердловска и Куйбышева), которые специально приезжали в Орск.

Образ стиляг в советской культуре всегда был связан с запретными удовольствиями, творимыми аморальными людьми за спинами простых советских граждан. Образ, созданный для советской массовой культуры, делает стилягу своеобразным первертом, который ломает язык, фетишизирует вещи, обожает танцы и секс.

«Божьи коровки»

Его никто не признавал. Бесцельно обивал он пороги редакций, настойчиво предлагая свои вирши. Но всюду слышал один и тот же суровый приговор:

— Не пойдет! Бросьте, Саратовцев, поставлять макулатуру!

И вдруг нашлись поклонники его самобытного таланта. По многу раз декламировал им Саратовцев:

Цвел мак,
Улыбался ишак.

— И такое не печатают? — удивлялся верзила с желтым перстнем на мизинце. — Ничего, «Божья коровка» обеспечит тебе прессу даже в самой Гваделупе.

И вот наступил торжественный момент. Непризнанного гения принимали в свою среду любители заграничного «шика», именующие себя для пущей важности «божьими коровками».

Двадцать густо набриолиненных голов повернулись в сторону одной ненабриолиненной.

— Итак, ты, высшее из земных созданий, одаренное разумом, волей и речью, полно решимости превратиться в божью коровку?

Стоя навытяжку, потея от усердия, Саратовцев взволнованно повторял за неким «Джоном»:

— Клянусь ходить без головного убора зимой и летом, в дождь и в ветер, сменить галстук на бабочку, слушать только джаз, укоротить пальто на 15 сантиметров...

Тут же в руках «Джона» появились кривые садовые ножницы. Под общий свист и улюлюканье «Джон» искромсал зигзагами добротный коричневый драп.

— Еще одна маленькая, формальность... — Одним махом «Джон» опрокинул на голову поэта чекушку с вазелиновым маслом. Густая жидкость растеклась по лицу и шее, по рубашке.

— Отныне ты настоящий божьев коровник! — возвестил «Джон». — Осталось сменить имя. Как звать?

— Всеволод.

— Отныне ты Джой. Кликнут на улице: «Джой, Джой, поди сюда!» — и ты обязан тотчас отозваться.

Теперь тебя не стыдно представить иностранному гостю. Дверь резко распахнулась, пропуская долговязую фигуру в очках и клетчатом пиджаке.

— Хэлло! — небрежно бросил долговязый.— Хау ду ю ду?

— Сэр интересуется твоим творчеством, — подобострастно перевел один из присутствующих,— прочти свое коронное.

И Саратовцев начал с пафосом:

Цвел мак,
Улыбался ишак...

— Джонни из э бой фор ми,— благосклонно кивнул долговязый.

— Этот парень нам подходит, — скороговоркой пояснил переводчик слов «иностранца», роль которого разыграл Валерий Бабушкин, студент института иностранных языков...

Нет, это была не репетиция сатирического спектакля или эстрадного представления...

Все началось как будто с пустяков. По улицам Брянска стал фланировать некто Дима Иванов, величавший себя Дэмом. Вслед за ним появились стайки девиц, задрапированных в пестрое, и юнцов, спеленатых в ультраузкое. Они околачивались возле Центрального телеграфа и называли друг друга только на заграничный манер — Сэм, Джон, Аф, Гортензия.

— Эх вы, божьи коровки! — презрительно, с видом превосходства процедил Дэм.— Да разве так развлекаются? — И быстро набросал картины возможного веселого времяпрепровождения.

Постоянного коровника у букашек не было. Собирались в доме, где отсутствовали родители.

Или на комфортабельной даче отца Юрия Соколова. Не брезговали и дощатой хибаркой, арендованной за водку и соленый огурец у «тети Тони» Шестериной. Охотно предоставлял свою уютную квартирку добрячок-холостячок инженер-конструктор Олег Николаевич Алексеев. 

К услугам гостей любезный хозяин предлагал даже свои личные порнографические игральные карты. «Джентльмены» веселились вовсю: лакали «Брэнди», изысканно сквернословили, «кидали рок» и посуду и «галантно» хлестали партнерш по щекам.

А наутро Сэм, он же Соломон Беленький, недвусмысленно грозил потерпевшей:

— Посмей только пикнуть, крошка!..

И «крошки» молчали. Но молчали почему-то и многие другие.

Работники автомобильного завода ахали при виде размалеванной фифы:

— Ах, да это же наша чертежница Света Кондрашкина!

— И подумать только, каков Валерий Ермаков! — удивлялись педагоги, узнав в щеголеватом пижоне со взбитым коком своего ученика из шестого класса.

Ахали, дивились, отплевывались и... проходили мимо.

В отличие от прочих стиляг — тунеядцев, бездельников, трутней, о которых уже многократно писали, — эти парни и девушки где-то работали, чему-то учились. Пятеро из них даже числились комсомольцами. Но, видимо, комсомольских вожаков вполне устраивало, что эти псевдокомсомольцы снимали табеля и присутствовали на лекциях.

А ведь работали «коровки»-то спустя рукава и учились чему-нибудь и как-нибудь.

— Наконец-то у меня есть заокеанская жвачка и «не наш» капрон! — хвасталась своим подругам Галя Хвост.

— Каждый день пьем. Такой у нас порядок, — цинично признавался Федотов.

Так «прогрессировали» козявки.

А где же были папы и мамы? Неужели они ничего не замечали? Ведь знал же папаша Юрия Соколова, работник обкома партии Владимир Константинович, что у него на даче собираются на «огонек» «божьи коровки»! Не мог не знать: ключ от дачи находился у него, и без папиного ведома сынок вряд ли мог им воспользоваться. Ведь на глазах у заместителя начальника управления внутренних дел Дмитрия Порфирьевича Иванова разгуливал по квартире в попугайчатых одеждах его сынок Дима! И неужели не резало слух начальника управления культуры Бабушкина, когда его сын Валерий изъяснялся на «божьекоровьем» жаргоне? Или отец наивно полагал, что это — наречие древних кельтов, которое сын изучает в институте?

В Брянске зашевелились лишь после того, как делом «божьих коровок» занялись прокуратура и суд.

И тут у беззаботных, шаловливых детишек нашлись защитники. Папочки и мамочки. Те самые, которые палец о палец не ударили, чтобы направить своих чад на правильный путь.

Когда в свое время папу Сотириадиса вызывали в школу, он возмущался, что его отрывают от дел, только понапрасну «дурят голову какими-то мальчишескими делами». И не шел. Когда же сынок совершил кражу, папа впервые занялся «воспитанием» и поспешно оплатил стоимость украденного. Теперь Сотириадис-младший докатился до «божьей коровки». Но папа стоял на своем:

— Мой Герман плохой? Не может того быть!

И в областной суд полетело заявление якобы от имени коллектива работников Управления совхозов, где папа служит главным инженером. Сынок его Герман, мол, трудолюбив, а если набедокурил немного, — виноват не он, а старшие дружки: он ведь маленький, что с него спросишь?

Мама Мария Дмитриевна обнаружила полную солидарность с мужем. Действительно, причем здесь родители? В том, что оргии происходили в их квартире, виноват сосед Чуркин. Куда он, спрашивается, смотрел? Где была, спрашивается, его партийная совесть и бдительность, пока они с мужем отдыхали у Черного моря?

Не лучше были и родители Левченко. Когда их дочь, ученица восьмого класса, не являлась домой ночевать, супруги Левченко почему-то не беспокоились. Но стоило вызвать Лиду на допрос, как они забегали с жалобами: «Лидочка несовершеннолетняя. Следователь держал ее до десяти вечера, а девочке давно пора бай-бай».

Пять лет назад директору базы «Главторгмаша» Афонину сообщили:

— Известно ли вам, уважаемый Яков Петрович, что ваш Виталик украл незаконно хранимый вами пистолет и передал преступнику?

Яков Петрович только руками развел. У меня, мол, брюк много, откуда мне знать, в каких именно брюках мой сын нашел оружие?!

Яков Петрович разводит руками и сейчас:

— Помилуйте, у Виталика отдельная комната, откуда мне знать, что там происходит?..

Нет, ничего не поняли родители. Ну, а сами «божьи коровки»? Дошло ли до них, в какой омут они скатились?

Взволнованная прибежала к прокурору Галя Хвост.

— Правда, что вчера нас фотографировали для сатирической газеты и эта газета будет висеть в самом центре города?

— Правда, — подтвердила прокурор, ожидая, что девушка расплачется и начнет умолять не позорить ее.

— Не вывешивайте, пожалуйста, мое фото! — со слезами в голосе затараторила Галя.— Когда нас в фотоателье вели, дождик пошел, вся моя прическа намокла и ресницы слиняли. Пусть меня переснимут, сегодня я в форме...

Нет, ничего не поняла Галя Хвост! И, к сожалению, не только Галя.

Может быть, именно поэтому и продолжают свою возню букашки. Правда, именуют они себя уже не «божьими «коровками», а «сороконожками». Но суть от этого не меняется.

А те, коим в Брянске ведать надлежит молодежными делами, считают, что раз суд состоялся, главари наказаны и, в общем, «мероприятие проведено», то на этом можно и успокоиться.

И напрасно!

Ведь «сороконожкам» тоже кажется скучным и банальным грызть гранит науки и гореть на работе. И, как прежде, в руках у них вместо книг рюмки с горячительными напитками.

Алла Трубникова,
специальный корреспондент
Крокодила

г. Брянск.